Отрывок из книги Кристин Террилл «Здесь покоится Дэниэл Тейт»
Когда я вошёл, он закатил глаза и отвернулся к стенке, а Джейсон протянул мне маленький «Сникерс» из своих запасов, которые прятал в тумбочке. Я был зол на него, но есть-то все равно хотелось, и я взял.
Я грыз этот батончик по пути в туалет. Из кухни доносились приглушенные голоса, и я подкрался поближе. Разговор наверняка был обо мне, и я хотел знать, что они говорят.
Двери в кухне были двойные, открывающиеся в обе стороны. Я приставил глаз к щелке. Алисия разливала чай.
— Копы его, должно быть, перепугали до смерти, — говорила она, наливая молоко в две кружки и протягивая одну Мартину. — Этими своими угрозами отправить в психбольницу. Если он догадался, что они имели в виду, — неудивительно, что сбежал.
— Да, но теперь-то его точно заберут, — сказал Мартин.
Алисия вздохнула.
— Бедный мальчик.
Ну уж нет, хрена лысого я пойду в психушку. Дверь на замке. Стены и темнота обступают со всех сторон, надвигаются, душат, воздух спертый, тяжелый от моего дыхания… Нет, больше никогда.
Я сделаю что угодно, всё, что они хотят, только не это.
***
— Мне нужно вам кое-что сказать, — выговорил я на следующее утро.
Вилки звякнули о тарелки, и за столом воцарилась тишина, прямо как в кино.
Алисия пришла в себя первой.
— Конечно, Колин. Давай пройдем с тобой в кабинет, и там…
— Меня зовут Дэниел, — сказал я. — Дэниел Тейт.
Алисии это имя ни о чём не говорило. Она же родом не из Северной Калифорнии, где это имя не сходило с газетных заголовков.
Дэниел Тейт, сын наследницы упаковочной империи. Дэниел Тейт, принц Америки. Дэниел Тейт, мальчик, который исчез.
Вы-то, наверное, поверили моим россказням — что я какой-то безымянный бродяжка из канадского захолустья? А зря. Я же сразу сказал, что я обманщик. Этот мальчишка — просто одна из множества моих фантазий. Я выдумал его, потому что он-то был тертый калач, он выжил бы там, где мне было не выжить. А еще потому, что даже его страшная жизнь была лучше того, что случилось со мной на самом деле.
***
Тот день, когда это случилось, был солнечный. Я шёл и катил рядом велосипед: цепь слетела, а я не умел ставить её на место. Шел домой к отцу: он-то точно знает, что делать. Папа знал всё на свете.
Из-за угла вывернул белый фургон и остановился возле меня. Я по наивности даже не испугался. Дверца отъехала, и из тени высунулись руки. Одни схватили меня, втащили в темноту и заткнули рот, когда я попытался кричать. Другие втащили туда же велосипед, не оставив никакого следа того, что я был здесь. Вот и всё. Десять секунд — и я исчез, и никто ничего не заметил. Так быстро и незаметно можно похитить человека, даже на залитой солнцем улице в безопасном пригороде.
Они старались заставить меня забыть, кто я такой, и на долгое время им это удалось. Я воображал себе десятки других жизней, пока меня переводили из одной темной комнаты в другую, передавали от одного незнакомца другому. Когда было больно, я закрывал глаза и становился кем-нибудь другим. Я был супергероем в плену у заклятого врага-злодея. Королём инкогнито. Малолетним преступником из маленького, занесенного снегом городишки, бегающим от копов. Кем угодно, только не Дэниелом Тейтом.
***
— Я сбежал, — рассказывал я Алисии. — Однажды они забыли запереть дверь, и я выскочил. Я не знал, где я, не знал даже, какой год на дворе.
Глаза Алисии были полны слёз, но она сдерживалась.
— Почему ты никому не говорил?
— Я очень многого не помню, — ответил я. — Я долго даже не знал, кто я такой. И…
— И что? — мягко переспросила она.
— Они всё могут. — Мои руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. — Они сильнее полиции. Если они меня найдут, то увезут снова.
Она накрыла мою ладонь своей.
— Этого не случится, — проговорила она с легкомысленной самоуверенностью человека, который понятия не имеет, во что ввязывается.
— Вы не понимаете, — сказал я. — Вы не знаете, что это за люди, какие у них связи. Если я окажусь в какой-нибудь государственной больнице или пси- хиатрической клинике, они меня найдут. Заберут, и я снова исчезну, и во второй раз мне уже от них не уйти.
— Никто тебя никуда не заберет, — бодро сказала она. — Мы пойдем в полицию…
— Нет! — сказал я. — Нельзя им говорить, кто я!
— Придется, — сказала она. — Но тебе нечего бояться. Дэниел, ты должен вернуться домой.
***
Алисия отвезла меня все в тот же полицейский участок Коллинвуда, и вскоре мы уже входили в кабинет того самого следователя, что угрожал отправить меня в психиатрическую клинику, — Барсона. Когда мы вошли, он отодвинул от себя недоеденный сэндвич и спросил, что нам нужно.
Я сказал, что я Дэниел Тейт, что меня похити- ли в Хидден-Хиллз, Калифорния, шесть лет назад. Он смотрел на меня абсолютно непонимающим взглядом, и я не мог его винить. Я и сам понимал, как бредово это звучит.
— Как, говоришь, тебя зовут? — переспросил он, пока его компьютер выходил спящего режима.
— Дэниел Тейт.
Он ввёл моё имя в поисковик, и первой же ссылкой тот выдал «Центр помощи пропавшим и пострадавшим детям». Барсон нажал на ссылку, и на экране появилось объявление о пропаже ребёнка с теми же данными, что я назвал ему только что. Мое имя, возраст, город, где я пропал. Там же была фотография. Светло-каштановые волосы — чуть светлее, чем у меня теперь, светло-карие глаза, веснушки на носу, острый подбородок. Барсон посмотрел на меня, по- том опять на фото.
— А это точно ты? — спросил он. — Сам же говоришь, что почти ничего не помнишь.
— Я помню, кто я. — «Сукин ты сын», — добавил я мысленно.
— Вы с ним не так уж и похожи.
— Да ты что, Фрэнк, — сказала Алисия. — Ему же здесь всего десять лет. Ты же знаешь, как по-разному дети выглядят в десять лет и в шестнадцать.
Барсон подумал, и морщины у него на лице обозначились резче.
— Почему ты раньше не пришел и не заявил? Тут у Алисии наконец лопнуло терпение, и она всплеснула руками:
— Мальчика держали в плену, он травмирован! Чудо, что он сейчас-то решился заявить!
— Ну-ну, Алисия, не кипятись. Вопросы вполне резонные. — Барсон ещё с минуту вглядывался в меня, затем повернул экран компьютера так, что- бы мне не было видно. — Когда ты родился?
На короткий миг у меня перед глазами возник голубой торт и сверкающие на солнце шарики в фольге.
— В ноябре. Шестнадцатого.
— А год?
— Двухтысячный.
Следователь стиснул зубы, поднялся.
— Подождите минутку здесь, — сказал он и вышел из кабинета.
Я повернулся к Алисии.
— Он мне не верит. — Голос у меня дрожал.
— Поверит, — ответила она. — Просто нелегко вот так сразу всё это переварить.
«Минутка» плавно перетекла в две, затем в десять. Наконец Барсон просунул голову в дверь кабинета.
— Ты помнишь свой адрес? — спросил он. — Номер телефона?
Я покачал головой.
— Я… я помню, что жил в Хидден-Хиллз.
— А улицу не помнишь?
Алисия положила мне руку на плечо.
— Не волнуйся, Дэниел. Никто и не думает, что ты сможешь вспомнить всё детали через столько лет, да еще после всего, что тебе пришлось пережить.
Барсон только хмыкнул и снова исчез. Прошел час, а его всё не было. Один из полицейских принес нам пару сэндвичей с индейкой и по стакану содовой. Сказал, что Барсон разговаривает с начальством.
Я взял с его стола стандартный блокнот и принялся рисовать.
Алисия заглядывала мне через плечо. Я рисовал Такера — набыченного, показывающего средний палец.
Алисия рассмеялась.
— Здорово. А Мартина можешь?
Я стал рисовать Мартина — как он переворачивает блинчики на сковородке, в фартуке в цветочек, — а Алисия пока позвонила Диане и рассказала ей, как идут дела. Алисия только что отработала полную ночную смену, но, похоже, уходить не собиралась.
— Извините, — сказал я. — Вы ведь, наверное, устали.
— Помолчи, — ответила она.
Прошло ещё полчаса, я уже изрисовал с полдюжины листов в блокноте, а Барсона всё не было, и мне больше не сиделось на месте. Я начал ходить взад-вперед по кабинету. Ровно четыре шага в ширину. Мне вспомнился тот автобус до Калгари. Я мог бы сейчас сидеть в нем, если бы заметил Мартина минутой раньше или просто шёл чуть побыстрее.
— А что, если они прямо сейчас за мной придут? — спросил я. У меня не было больше сил сдерживаться. Куда бы я ни взглянул, всюду мерещились руки, тянущиеся из темноты, чтобы схватить меня. — Если опять увезут меня туда и…
— Никто тебя не увезет, Дэниел, — сказала Алисия. Она хотела было взять меня за руку, чтобы я перестал ходить туда-сюда, но я оттолкнул ее руку.
— Откуда вы знаете!
И тут дверь распахнулась. Я отпрянул, но это был всего-навсего Барсон, а с ним еще какой-то человек. Следователь остался стоять у стены, а тот, второй, уселся за стол, и тогда я тоже сел.
— Дэниел, я начальник полиции Гарольд Уорнер, — сказал он. — Извини, что заставил тебя ждать.
— Ничего, — проговорил я дрожащим голосом.
— Как ты наверняка догадываешься, с тех пор, как следователь Барсон проинформировал меня о твоем деле, произошло немало событий, — продолжал он, — но, если ты готов поговорить по телефону со своим братом, он на проводе.
Я будто об землю грохнулся после долгого падения с высоты. Дыхание перехватило.
— Что?..
— Я только что полчаса проговорил по телефону с полицейским участком в Малибу — проверял твою историю, — сказал он. — Они дали мне телефон Пат- рика Макконнелла. Это же твой брат по матери, так?
Я кивнул.
— Ну так вот, он сейчас на проводе, — сказал Уорнер. — Хочешь с ним поговорить?
— Дэниел… — мягко произнесла Алисия. Говорить я не мог — в горле пересохло, но они оба неотрывно смотрели на меня, и я снова кивнул. Уорнер что-то говорил мне, пока брал со стола телефон Барсона и нажимал какую-то кнопку, но я слышал только, как шумит кровь в ушах, а в голове без конца крутилось: «Патрик, Патрик, Патрик…» От прошлой жизни в памяти у меня остались одни осколки — даже если соединить их вместе, стало бы только заметнее, скольких кусков не хватает, — но очень многие из этих осколков были связаны со старшим братом. Вот Патрик учит меня, как держать бейсбольную биту. Вот помогает с уроками по математике. Вот разрешает мне вместе с ним смотреть допоздна фильмы ужасов, когда родители уезжают куда-нибудь вечером.
Уорнер протянул мне телефон, но я тут же его выронил. Алисия подхватила его и сжала мне плечо.
— Всё хорошо, — сказала она.
Я кивнул и поднес телефон к уху.
— Дэнни? — послышался голос. — Дэнни, это ты?
— Патрик? — кое-как выдавил я.
Алисия встала и жестом поманила за собой Барсона. Тот неохотно вышел из кабинета следом за ней, а потом и Уорнер, и я остался один.
— Ты… — Патрик неуверенно помолчал. — Ты правда мой брат?
Я кивнул, хотя он не мог этого видеть.
— Это я, Патрик.
— Они говорят, ты в Ванкувере?
— Меня сюда привезли, — сказал я. — Я так долго жил у них, но потом сбежал…
— О, господи. Дэнни. — Патрик заплакал. — Это и правда ты.
Я тоже заплакал.
— Я хочу домой.
— Не волнуйся, — сказал он. — Мы уже едем за тобой.
