Отрывок из книги «Моя навсегда» Татьяны Введенской

14 февраль 2019, Четверг
886
0
«Моя навсегда», Т. Введенская"]">«Моя навсегда», Т. Введенская

– О чем вы думаете?
– О бесконечном космосе – пробормотала я.
– А я думал, что обо мне, – сказал он, и мое дыхание остановилось от прямоты намека.
Ничего себе.
Он засмеялся.
– Я думал о вас все эти дни.
– Один – ноль, потому что я о вас даже не вспоминала, – улыбнулась я, и Дмитрий Евгеньевич тоже заулыбался в ответ.
– Расскажите мне о себе, София Олеговна. Чего вы любите, где вы учитесь. Вы говорили, что хотите стать экономистом. Вам нравится то, что вы будете делать? – спросил он.
– Разве в этом смысл? – удивилась я. – Чтобы мне нравилось?
– А в чем же еще? – переспросил он. – Делать нечто по каким-то иным причинам, кроме того, что вам это нравится, – это не только противоестественно, но даже преступно. Впрочем, я, как всегда, преувеличиваю. Можно, я задам вам еще один вопрос?
– Конечно.
Я замерла, мои губы приоткрылись, но я этого даже не заметила. Мое сердце билось. Чего я ждала? Что он позовет меня на свидание, вот чего я ждала! Но Дмитрий Евгеньевич стал расспрашивать меня о своем сыне. Как тот живет, кто его друзья, хорошо ли водит мотоцикл, не слишком ли рискует («Потому что, знаете ли, дорогая София Олеговна, на наших столах мотоциклисты появляются с печальной регулярностью. Целиком – или только их сердца в качестве сменной запчасти»).
– Он очень аккуратно водит! – соврала я, пугаясь самой идеи, что мой Митька может пострадать или даже умереть и оказаться чьим-то сердцем.
Дмитрий Евгеньевич внимательно меня разглядывал. А мне он вдруг показался каким-то далеким и размытым. Я вспомнила, как осенью Митька показывал мне, как лихо может ехать на одном заднем колесе. Мотоцикл вставал на дыбы, как дикий, необъезженный мустанг, а мне все время казалось, что он опрокинется, рухнет на Митю и его раздавит.
– Вы сильно побледнели. Сейчас. Дайте, я вам давление измерю, – зазвучал голос издалека.
– Не надо, – засопротивлялась я.
Но врач есть врач, меня усадили в кресло, осмотрели, измерили мои жизненные показатели, оценили, признали допустимыми. Из оцепенения меня вывел какой-то мерзкий запах . Нашатырь.
– Я не хотел вас расстроить, вы слишком впечатлительная девушка. Черт, я так привык к людям, умеющим держать удар, что просто не рассчитал.
– Ничего. Я понимаю, – кивнула я.
– Вы всех и всегда понимаете, моя интересная София Олеговна. Такое всепонимание – опасная штука. Люди будут привязываться к вам, думая, что вам небезразличны. А для вас это – только фигура речи.
– Отчего вы так решили? – сжала губы я. – И хватит уже совать мне под нос эту ватку. Я сейчас из-за нее отключусь.
– Извините, – пробормотал он и выкинул нашатырь в мусорку. – И вообще, я очень благодарен вам за все – за встречу, за информацию, за возможность хотя бы обманом снова войти в жизнь моего собственного сына. Какая жалость, что это – единственная для меня возможность. Это несправедливо, не считаете?
– А почему он вас ненавидит? – спросила я.
– Ненавидит? Я надеялся, что ненависть – это слишком крепкое слово. Впрочем, вы правы. Как еще это назвать? Не знаю почему. Мне кажется, он думает, что ненавидит меня, потому что так проще примириться с самим собой.
– Проще – что?
– Как-нибудь я вам все расскажу, но не сейчас. Договорились?
– Он говорит, что вы разбили сердце его матери.
– Он так говорит? Ну, значит, так и есть, – ответил он без тени улыбки. – Определенно, между нами есть непонимание прошлого.
– Почему?
– Что – почему? – улыбнулся он.
– Почему вы не стали хорошим отцом и мужем?
– Хорошие люди, бывает, делают вещи, за которые им потом бывает стыдно. Забывают позвонить домой. Забывают много раз. Ругаются, ссорятся, выставляют счета, претензии. Но потом перестают даже ругаться. Живут так, словно и вовсе не женаты. И вот, в один далеко не прекрасный день оказывается, что их больше ничего не связывает. Человек понимает, что, по сути, давно уже снова один. А у него нет даже времени обдумать это. София Олеговна, поймите, с моей работой многие вещи остаются настолько за бортом, что ты даже не успеваешь их заметить. Ты, может быть, уже утопил все судно, но это тоже жизнь. И она продолжается. Простите, я что-то несу какую-то чушь.
Он подошел к кулеру, наклонился и нацедил воды.
Я подбежала и с жаром ответила:
– Нет-нет, я понимаю. Я понимаю.
– Я знаю, что вы все понимаете, София Олеговна, – кивнул он и подмигнул мне.
Его глаза затопили меня голубой водой, словно я нырнула в Средиземное море. Слова – для меня они мало что значили, мы не разговаривали, мы чувствовали – каждый свое. Я чувствовала каждый его вздох, следила за каждым поворотом его головы, он же просто приходил в себя после длинной изматывающей операции. Ему было сорок два года, и он волновался за своего взрослого эмоционально неуравновешенного сына. Мне было восемнадцать, и я влюбилась первый раз в жизни.
Каждый из нас проходил свой квест.

Обсудить
Loading...
Добавить комментарий
Комментарии (0)
Прокомментировать
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Наш коллектив
Партнеры